Сентиментальные мотивы этого вполне понятны и извинительны: расставаться с местами, где некогда был молод и счастлив, непросто.

Однако, на пути искренних стремлений объединить два православных народа стоят столь серьёзные препятствия, что вся затея представляется бесперспективной, поскольку они находятся не в экономической или политической сферах, но обитают в пространстве национального менталитета.

Для грузин история их цивилизации насчитывает не одно и не два, а минимум четыре тысячелетия. (Первый зафиксированный контакт между их предками и европейскими народами – это визит Ясона сотоварищи в Колхиду, где греков встретили не дикие племена пракартвелов, но стоящее на современном уровне государство).

Именно поэтому мы, русские, всегда будем восприниматься ими как малолетки, которые, не имея подлинной культуры, получаемой в ходе длительного развития, сумели набраться сил и - естественно, исключительно временно – получить преобладание над древним народом, который, будучи вынужден сражаться на два фронта, ослабел настолько, что не смог остановить этот варварский северный натиск.

Нас будут опасаться, понимая, какие у малолетки литые кулаки, нас будут презирать, когда мы, погружённые в свои внутренние раздоры, не сможем пустить в ход эти самые кулаки, - но добрых чувств ни Россия, ни её граждане вызвать уже не смогут.

Потому совершенно бесполезно пытаться вызывать благодарность у грузин, напоминая об иранских планах окончательного решения картвельского вопроса, сравнивая размеры Картлийского царства под 1762 год и Грузинской ССР в 1936, указывая на непростую судьбу этнических меньшинств в Турецкой республике.

Их этим не проймёшь – лишь вызовешь дополнительное раздражение: своими непрестанными упоминаниями о совершённых благодеяниях мы мешаем им нас просто и ясно ненавидеть…

Стоит подчеркнуть, что я говорю о грузинах безо всякого осуждения: у них нет иного выхода, поскольку логика геополитического противостояния оказывается сильнее индивидуальных пристрастий.

До тех пор, пока Грузия претендует на звание региональной державы (оставим в стороне вопрос о ресурсной обеспеченности таких претензий), её естественным противником, кладущим предел всяким грузинским планам и поползновениям, будет Россия.

До тех пор, пока на пути у неоимпреских амбиций Тифлиса стоит Россия, никакой надежды на потепление отношений быть не может.

Что остаётся делать? Выбор линий поведения, к сожалению, очень ограничен. Оптимальным, поскольку элиминация грузинского вопроса представляется невозможной, оказывается его минимализация, сводящаяся к установлению некоего модус-вивенди, базирующегося на принципе «Трёх НЕ»:

1)      Грузия НЕ пытается вернуть утраченные территории силой.

2)      Грузия НЕ вступает в какие бы то ни было военные блоки.

3)      Грузия НЕ устраивает антироссийских провокаций.

При неуклонном соблюдении Тифлисом этих условий, можно позволить себе забыть о Грузии очень надолго.