Говорят, когда Жоржу Дантону, которому угрожал трибунал с последующим гильотинированием, предложили бежать из революционного Парижа, он отказался: «Родину нельзя унести на подошвах башмаков».
Это странное нежелание спастись невозможно объяснить наивностью: бурные годы, когда с жизнью расстаться проще, чем выкурить трубку, приучают трезво смотреть на действительность, к тому же последовательное исчезновение нескольких политических фракций не располагало к уверенности, что репрессивная машина притормозит именно на нём.
По-видимому, дело тут в другом. Дантон просто представил, кем он будет, когда окажется в эмиграции, - приживалом, принимаемым из милости, сопоставил с тем, кем до недавнего времени был, - одним из повелителей Франции, и решил, что умереть стоит до того, как окончательно покатишься вниз.