С Натальей я познакомился на отдыхе.
Это была стройная подтянутая рыжеволосая девушка, которой очень шли джинсы с надетыми на босу ногу мокасинами. В ней чувствовалась страстность, и тот факт, что она родилась под знаком Скорпиона, удваивал очарование.Она тоже училась в Москве, если не изменяет память, в «Керосинке». Я взял у неё номер телефона и пообещал позвонить, как приеду. Это было в июле.
Выполнить своё обещание я собрался только в декабре. На удивление, она меня вспомнила, и я напросился к ней в гости. Мы договорились встретиться в ближайшую субботу, но, как она уточнила, не у неё дома, а у её подруги. Я не возражал: пусть будет подруга, втроём тоже весело.
Наталья, которая ещё с трудом ориентировалась в городе, с такими подробностями описывала мне дорогу до Малахитовой улицы, что я заранее готовился к поездке к чёрту на кулички: «Главное, не перепутай автобус. Иначе ты нас просто не найдёшь». Я поддался её настроению, и, хотя карта показывала, что, на самый крайний случай, от метро «ВДНХ» можно было добежать до примыкающей к Проспекту Мира Малахитовой пешком, мне было тревожно.
По счастью, стоило мне выбраться на ту сторону Проспекта, что вела в область, первым подошёл именно тот автобус, который мне был нужен. Когда он свернул на Малахитовую, остановившись в тупике, стало легче, но тревога не проходила. Теперь я боялся не найти дом номер 13. Эту длинную серую тушу сложно было с чем-нибудь перепутать, но я специально поинтересовался у выгуливающего собаку мужчины: «Это 13-й?» Он неодобрительно посмотрел на задающего глупые вопросы прохожего и подтвердил. Недоброе начало.
Наконец, я на месте. Наталья знакомит меня со своей подругой – Мариной, миниатюрной, милой девушкой, которая учится на информатика и носит каре. Единственное, что смущает в Марине, это кисти рук, высушенные и красные, словно ей не двадцать лет, а вдвое больше.
Я осматриваюсь. Это съёмная однушка, но чистая, даже с некоторой претензией – всё же здесь живёт девушка. Меня приглашают на кухню. Сначала, как и положено, чай, потом на столе появляется бутылка сладкого вина.
Мы разговариваем, приглядываясь друг к другу. Девушки понемногу оттаивают, показывают фотографии, рассказывают о своих заботах. Главное, что их сейчас угнетает, Наталье надо в понедельник сдавать реферат, скоро сессия, но он ещё не готов. «Что такое?» «Книжка, откуда списывается, есть. Вот только лень печать». «Давайте я помогу». «Ты серьёзно?» «Да». «Тогда садись».
Я разминаю пальцы перед клавиатурой. «Так, отсюда?» «Да». «И до какого?» «Ещё восемь страниц».
Остаток вечера мы провели каждый по-своему. Я до ломоты стучал по клавишам, торопясь выполнить норму. Марина возилась на кухне. Наталья смотрела музыкальный канал и пыталась подпевать. Когда я иногда смотрел на неё, она немного смущалась: «Не смейся. Мне скучно», но пение не бросала.
В десятом часу девушки засобирались. Оказалось, они настолько сдружились, что живут вместе – то на квартире у одной, то у другой. Теперь им понадобилось ехать к Наталье.
Мне оставалась ещё пара страниц, бросать начатое дело было неловко, и я попросил у них разрешения доделать дома, а завтра встретиться в городе, чтобы отдать дискету.
Девушки согласились, и мы условились, что созвонимся на следующий день в десять утра.
Я проводил их до метро. «Вам куда?» «Динамо». Любимая женская машина», - ответила Наталья. Так я впервые услышал эту поговорку.
В воскресенье я встал пораньше и быстро допечатал остававшиеся страницы. Я отформатировал текст и был очень доволен получившимся.
В десять утра мне никто не позвонил. Я подождал четверть часа и сам взял трубку. Меня едва узнали. Пришлось объяснить, что всё сделано, я готов выезжать. Наталья сказала, что ещё рано, что они сейчас соберутся и свяжутся со мной. «Когда?» «Через час».
Через час телефон молчал. Ответственность за порученное дело не давала мне покоя. Казалось бы, чего мне чужие заботы: в конце концов, с рефератом горю не я. Но я не мог сидеть на месте, пока не отдам эту дискету. Наконец, я просто недоумевал, столкнувшись со столь вопиющей непоследовательностью.
Устав ждать, я не выдержал и, преодолевая сопротивление, заставил девушек назначить встречу в центре города. Несмотря на то, что мы выбрали не перрон станции метро, а кафе, где можно было скрыть возникшую неловкость, общаемся мы отчуждённо, словно накануне крепко повздорили, и сейчас конфузимся друг друга. Наталья жалуется, что заболела, ненавязчиво подчёркивая мою бестактность. Я сочувственно киваю, словно бы верю.
Меня скупо благодарят. Я не рассчитываю на большее и не обижаюсь. Мы договариваемся непременно скоро увидеться и обязательно созвониться. «Скоро Новый год. Надо будет что-нибудь придумать», - напоследок смягчаются девушки. «Конечно, надо», - в тон отвечаю я.
Мы прощаемся с чистым сердцем, твёрдо зная, что ничего не будет.
Немного погодя, когда суета стихает, ко мне приходит понимание, всё становится на свои места. Нет никакой загадочности, никакого секрета: я просто им не показался. Об этом можно было догадаться заранее, когда девушки, раскрыв фотоальбомы, честно демонстрировали свои предпочтения. Среди парней, с которыми они охотно позировали, не было субтильных юношей, вроде меня, но сплошь – крепкие, бойцового типа, пацаны.
Почему же они меня всё-таки пригласили, если я был категорически не в их вкусе? Была суббота – отчего не провести вечер с новым человеком: глядишь, что-нибудь и наклюнется. Не наклюнулось: я был взвешен, измерен и найден лёгким.
Когда я это сообразил, то, вместо негодования на оказавшихся быстрыми на расчёт девушек, меня охватила досада на самого себя. Мне так откровенно демонстрировали, что я – отыгранный номер, их нежелание видеть меня вновь был столь неоспоримо, - но я, словно заворожённый, продолжал навязываться, продолжал звонить, продолжал настаивать.
Теперь я живо представлял, как они переговаривались между собой: «Возьми трубку. Это опять он». «Почему я должна брать?» «Ты его притащила – ты и бери!» «Как же он меня достал!» «В следующий раз будешь умнее: не потащишь в дом кого попало».
Я представлял это и мучился от стыда и от невозможности запоздало объяснить, что я – совсем другой, что это – недоразумение.