В присутственном месте – перерыв. Посетителей, из тех, кто не успел доделать свои дела, отправляют на улицу. Мы разбредаемся по лавочкам во дворе и принимаемся ждать.
Минут за сорок до окончания перерыва появляется пара – парень, богемный, высокий, с длинными волосами, собранными в хвост, в кожаном жилете, с хрипловатым голосом и начинающим багроветь лицом, не снимающий тёмные очки даже в пасмурную погоду, и девушка – худая, вертлявая, бледная брюнетка, непрестанно размахивающая руками.На нашем пятачке – человек двадцать, но всё то время, пока учреждение не открылось, слышно только эту пару. Они ругаются, кричат, в шутку дерутся, толкаются, громко и нарочито смеются. Когда девушке понадобилось отлучиться в ближайший магазин, она устраивает целую сцену. Сначала долго просятся деньги: предлагаемые суммы не устраивают до тех пор, пока парень не отдаёт пятисотку. Потом девушка уходит, но тут же возвращается – за мобильником, оповещая всех, что она может потеряться по дороге.
Причина этой неугомонности понятна: молодым людям с артистическим наклонностями надо показать собравшейся вокруг них серости, всему этому невыразительному обывательскому кружку, кто их сегодня посетил. И они это показывают – как умеют.
Однако вот и два часа. Нас запускают внутрь. Я довольно скоро получаю необходимые мне документы и выхожу наружу. На крыльце стоит та самая пара. У них какие-то проблемы с бумагами. На лицах – растерянность и недоумение; от прежнего куража не осталось и следа. Вся бравада, весь гонор тут же слетели – стоило столкнуться с отечественной государственной машиной.
Самое время мне мысленно злорадствовать, но я этого не делаю, поскольку очень хорошо помню, что буквально вчера я сам был таким же глупым клоуном.
