«Волчок».
Фильм начинался совсем не плохо, но быстро скукожился, превратившись в скучное повествование о неизбывности. Причин тому, на мой взгляд, несколько.Во-первых, и это, на мой взгляд, самое фатальное, персонажи оказываются статичными, обладающими неизменными характеристиками, не меняющимися на протяжении ленты. Девочка – страстно любит ускользающую мать. Мать столь же страстно пытается отделаться от этой обузы. Девочка – страдающее, несчастное существо. Мать – сука-сука-сука. Это ясно с первых же кадров. Так будет продолжаться до самого финала. Для короткометражки подобная конструкция выглядела бы вполне уместной. Для полного метра – увы. Ещё одно коленце, выкидываемое блядовитой матерью, ничего нового не прибавляет: мразь, она и есть мразь.
Во-вторых, картина страдает отсутствием эмоциональной выверенности эпизодов, когда психологическое напряжение должно возрастать по ходу фильма. Поставленные в начало крайне жёсткие сцены, вместо того, чтобы задавать восприятие, настолько подымают планку, что дальнейшее нагнетание ужаса оказывается выстрелом в пустоту. После истории с дядей Колей, когда Девочка спит в ногах у сношающейся парочки, поразить зрителя чем-то ещё оказывается не так просто.
В-третьих, существенную роль в картине играет закадровый голос. Этот приём достаточно коварён, поскольку в его использовании очень легко перейти ту грань, когда из способа пояснения он превращается в средство разъяснения, средство навязывания своей точки зрения. К сожалению, режиссёр не смог удержаться от такого соблазна и, вместо того, чтобы показывать, изощряя свою фантазию, принялся рассказывать о том, что нам следует видеть. В конце концов, если ему было столь важно оказаться правильно понятым, можно было ограничиться прозаическим текстом.
В-четвёртых, фильм страдает длиннотами. Это относится и к репликам, которые строятся порой на повторении одних и тех же слов, якобы маркирующих индивидуальные особенности персонажей, но, скорее, утомляющие прямолинейностью. Это относится и к сюжетным линиям. Подробная история дружбы главной героини с утонувшим мальчиком, долженствующая продемонстрировать тотальное одиночество восьмилетнего существа, одиночество явленное и не оспариваемое, производит впечатление ненужной вставки, призванной добавить картине минут.
В-пятых, примитивная метафоризация, объединяющая детскую игрушку, волчьего детёныша и заброшенность маленькой Девочки. Потому финальный кадр, когда сплетаются падающий со столешницы волчок, колыбельная и смерть главной героини отдаёт натужностью и фальшью. В той реальности, которую выстраивает Сигарев, нет место таким красивостям: «Помер Ефим, и Бог с ним».
Справедливости ради стоит отметить, что все провалы – на совести автора сценария и режиссёра. Прочие члены съёмочной группы старались на совесть, а Яна Троянова, переигравшая и ребёнка, и ёжика, совершила так даже маленькое чудо.
Оценка: А-4.
