На днях занесла меня нелёгкая в почтовое отделение – получить оформленное как бандероль письмо.
Поскольку время – предпраздничное, сограждане спешат порадовать далёких и близких разнообразными презентами, отправляя их посылками через Почту России.
Возня с посылкой и в более покойные сезоны – дело муторное, когда сначала долго выбирается размер коробки, которая либо неприлично велика, так, что содержимое болтается внутри, отчего прокладывается непотребной бумагой, либо откровенно мала; после чего она вручную собирается клиентом из плоской заготовки, который отходит в сторону, чтобы не мешать остальным; затем заполняется извещение, клиент возвращается к окошку; оформляется заказ; оплачивается стоимость отправки и тары, чтобы посылка наконец исчезла в утробе отделения…
Что творится сейчас, вообразить несложно. Достаточно сказать, что для того, чтобы получить по извещению своё письмо, мне пришлось простоять целый час, когда само дело ровно заняло полторы минуты, но я пишу об этом не с целью пожаловаться, а для того, чтобы полнее обрисовать обстановку, потому что целью моего рассказа являются не неурядицы в почтовом ведомстве, а случайно встреченный человек, который в нашей бестолковой, медленно закипающей от ярости, очереди этот час отстоял передо мной.
Это был мужчина за сорок, среднего роста, немного угрюмый, с душком, склонный тихо погундеть и вообще поговорить вслух сам с собою. Я бы, наверное, не обратил на него внимания, мало ли подобных персонажей вокруг, но только причина, по которой он терпел вместе со всеми нами эти муки, не могла не вызвать интерес.
Если все мы появились здесь из чистого эгоизма, то он пришёл за разъяснением и справедливостью. На его адрес пришло извещение о получении международного письма на чужую фамилию, которую не носил ни он сам, ни проживающая с ним мать. Мужчина никакого отправления, тем более из-за границы, не ждал, но всё равно решился уточнить и выяснить.
Операционистка взяла у него квитанцию, быстро ввела номер и сообщила, что никакого письма нет, скорее всего, кто-то ошибся в адресе. Тут бы мужчине обрадоваться и, с чувством выполненного долга, отправиться восвояси, но он заупрямился, сказав, что, если надо, он придёт завтра.
Операционистка понимает, что налицо тяжёлый случай, и обещает объясниться с начальством, которое найдёт по компьютеру. У мужчины на лице – тяжёлое недоумение, он что-то бормочет и отходит в сторону, пропуская меня к окошку. Я подаю свой квиток, расписываюсь в получении и выхожу наружу. Мужчина остаётся внутри.
На улице меня раздирает от смеха. Мне непременно хочется с кем-нибудь поделиться историей про идиота, который, вместо того, чтобы отправить явно ошибочную квитанцию в мусорную корзину, как поступил бы любой здравомыслящий человек, шляется по почтовым отделениям – от нечего делать, более того, готов приходить в этот гадюшник ещё и ещё – непонятно за какой радостью.
Мне становится очень весело, и я уже не прочь согласиться, что этот час, казавшийся мне бесцельно пропавшим, прожит не зря, моё настроение ощутимо улучшается, как вдруг…
Как вдруг я начинаю представлять этого мужчину – неловкого, судя по кольцу на левой руке, разведённого, у которого из близких одна лишь мать преклонных лет; которому неуютно в этой предновогодней суете, когда все вокруг поздравляют друг друга, дарят подарки; когда праздник, гони его, не гони, лезет изо всех щелей, и скрыться от этой взвинченной атмосферы невозможно, а ты один, и 31-го тоже будешь один…
И вот ты открываешь почтовый ящик и видишь там извещение: на ваш адрес пришло письмо, из-за границы. Да, фамилия чужая, да, очевидно, это ошибка, да, надо выбросить и тут же забыть. Это ты понимаешь головой, но сердцем тебе хочется верить, что есть кто-то, кто живёт далеко-далеко, кто не понятно каким, да это и не важно, образом, узнал, что есть ты на свете, и решился тебе написать. Ты знаешь, что это ерунда, что никто, никто не может этого сделать, но, чёрт возьми, сейчас же Новый год, а значит…
И ты уходишь пораньше с работы, чтобы успеть забежать на почту до закрытия. Ты прилежно стоишь в очереди, не дёргаясь и не ропща. Ты убеждаешь себя, что тебе всего лишь надо уточнить, надо выяснить, а, на самом деле, ты веришь, бешено веришь, что там, в белом конверте, тебя ждёт маленькое чудо, которое ты заслужил, потому что всё-таки Новый год…
И ты протягиваешь свою квитанцию, трепеща и скрывая свой трепет нарочитой сухостью: «Вот, пришло. Разберитесь». Но по тому, как дрожит в руке паспорт, как заплетается язык, всем вокруг ясно, зачем ты на самом деле здесь. Ясно? Наплевать, главное, чтобы принесли письмо, а там. Нет письма? Как нет? Я приду завтра. Я подожду. Сколько надо. Только не лишайте меня надежды…
Я представляю его – застывшего в углу, уже со всем смирившегося, дожидающегося заключительного удара, потому никакое начальство ничего не найдёт да и не станет искать по компьютеру, это всего лишь вежливая форма, когда обстановка не позволяет выразиться прямо, и моя весёлость отчего-то испаряется.