различаются – и существенно. Чтобы не уходить в нудное теоретизирование, отпугивающее обилием таких словесных монстров, как «перцептивно-коммуникационные поля» и «гендерная дискретность», обращусь к самому заурядному примеру – сказке «Колобок».
С мужчинами дело обстоит просто: есть чёткая цепь событий, которые необходимо отследить, вычленив на каждом из этапов содержание, чтобы, в итоге, не прозевать, чем всё окончилось. «Нечего было есть». «Слепили из остатков продуктов». «Ожил и сбежал». «Ушёл от одного, второго, третьего». «Нашёл печальный конец, наскочив на виртуоза». «Мораль: не развешивать уши».
Но женщины – это целое приключение, поскольку они не столько погружаются в разворачивающуюся историю, сколько, с помощью чужих образов и тропов, совершают путешествие по собственному прошлому и настоящему.
«У нас уж, почитай, неделю муки нет! Голод. У меня тоже голод. В холодильнике только йогурт просроченный. Надо что-то купить, а то неудобно: вдруг гости, а у меня ничего. Хотя когда последний раз я у меня были гости?
По сусекам поскреби. Смешно: бабка скребёт по сусекам. Моя бабушка тоже скребла, наверное. Какие у неё были руки – все сморщенные, в узлах, я их боялась. Боялась, что у меня, когда вырасту, будут такие. А деда я любила. От него пахло табаком и чем-то ещё – машинным, чужим, грубым.
Получился Колобок. Колобок – он, наверное, такой весь пышный, круглый. Я тоже была пышной – в детстве. Меня тогда закармливали, а я, дура, не сопротивлялась. На детских фотографиях у меня такие щёки, что стыдно показывать кому-то.
Встретился Колобку Заяц. Заяц, зайчик. Забавно: он почему-то всегда называл меня «зайчик», не «солнышко», не «милая», только «зайчик». И никогда – «любимая», никогда. Я его тысячу раз спрашивала: «Ты меня любишь?», а он только кивал. И почти не улыбался.
Встретился Колобку Волк. Это не Колобку, это мне волк встретился. Светка же тогда говорила: не надо, не надо звонить ему, ничего хорошего не будет. Кто поверит, что у тридцатилетнего мужика ни семьи, ни детей, ни обязательств? Только я поверила. И потом тоже верила.
Встретился Колобку Медведь. Не могу понять, на кого же похож Николай Иванович? На медведя, точно на медведя. Когда он меня после совещания оставил, я чуть не умерла. «Решайте, Томилина, сами, нужны Вы нашей компании или нет. Мы никого не держим…»
Встретилась Колобку Лиса. Лиса – это не рыжая, хитрая и пушистым хвостом. Это всё в сказках в детских. Настоящая лиса – это лучшая подруга, и чем лучше, чем ближе подруга, тем опаснее и злее она, потому что целится на самое дорогое.
Раскрыла пасть да проглотила. И это правильно: туда ему и дорога, нечего по лесам шататься со всякими шалавами языком трепать. Дома надо сидеть, дома. С теми, кто любит и всё прощает, потому что кто-то должен этих козлов любить и прощать.
Вот и сказочке конец! И как это маленьким детям такие взрослые, такие откровенные истории рассказывают. Им же ещё рано об этом знать. У меня всё будет по-другому. Только – когда, когда оно будет?»
Так, или приблизительно так, женская аудитория читает, слушает, смотрит. И я не могу сказать, что она поступает неправильно, поскольку художественное произведение – это не инструкция, не доклад, по сути, это – только повод, импульс, лёгкий толчок под гору.
