Детективный жанр делится на две базовые модели, одна из которых более популярна, другая менее. Либо зритель не знает, кто совершил преступление и кто, соответственно, является злодеем, потому вся прелесть смотрения заключается в самостоятельном, наперегонки с главным героем, раскрытии изначальной загадки.
Либо зритель, напротив, с первых минут находится в курсе, кто, кого, зачем и как, и для него основное удовольствие от картины заключается в том, чтобы наблюдать, как главный герой распутывает хитросплетённый узел, проходя весь путь – от обнаружения преступления до разоблачения и поимки.
Понятно, что первая модель – выигрышнее, поскольку вовлекает аудиторию в процесс гораздо сильнее, удерживая в кресле до финальных титров, однако и второй вариант не лишён своих преимуществ: избавленный от необходимости проводить следствие самому, зритель может целиком сосредоточиться на герое, доходя до состояния почти эмпатического.
Владимиру Корш-Саблину, после довольно небрежно исполненного, но политически крайне важного фильма «Искатели счастья», посвящённого созданию еврейских переселенческих коммун на Дальнем Востоке, доверили сделать картину на не менее животрепещущую тему – о бдительности в условиях обострения классовой борьбы.
Он, взяв в качестве основы сценарий Иогана Земцера, где действие разворачивалось на границе Белорусской ССР и панской Польши, с территории которой проникают многочисленные диверсанты, имеющие обширные вредительские планы, теоретически мог избрать только одну дорогу: либо совместное расследование, либо покойное наблюдение со стороны.
Однако, вопреки всем законам детективного жанра, Корш-Саблин решился совместить обе модели, результатом чего стал весьма странный микст, когда, по ходу действия, происходит изменения изначально принятых правил игры, вызывающие слом повествовательного ритма и серьёзные логические лакуны.
Какова стартовая конфигурация коллизий и раскладка персонажей? Вражеский лазутчик Горбатюк, обманувший пограничников и их добровольных помощников из числа колхозных крестьян, пробирается в хату местного бригадира Игната, человека с тёмным прошлым, о котором знают лишь по ту сторону кордона.
Для всех вокруг Игнат – это бывший красный партизан, соратник героически павшего командира повстанческого отряда, передовик, надёжный помощник председателя колхоза девушки Паши, стопроцентно наш, до корней волос советский.
Соответственно, соль разворачивающейся интриги заключается в том, чтобы, во-первых, заподозрить в умело маскирующемся бригадире, который, чтобы уж совсем замылить взор, демонстрирует свою симпатию к гренадероподобной Паше, потенциального врага, во-вторых, с помощью железных улик раскрыть его преступную деятельность, в-третьих, вывести на свет Божий давний сюжет, когда Игнат выдал своего командира, который приходился нашей Паше родным отцом.
Словом, драматургическая работа предстояла большая, непростая, но увлекательная, тем более что единственной ниточкой к бригадиру был выходивший с его участка чужой мужчина, шпион Горбатюк.
Этот Горбатюк, выбравший для вояжа отчего-то светлое время суток, направлялся в соседний город; его заметили ловившие раков пацаны, приняли за Игната, который в тот момент находился где-то на собрании.
Понятно, что для разработки бригадира подозрений маловато. Горбатюк, который только и может уличить Игната, в нетях, возьмут ли его и когда возьмут – большой вопрос, однако обозначившиеся трудности лишь увеличивают интерес к тому, как построит своё расследование комендант погранучастка Боровой, сумеет ли он достать бригадира до того, как тот, мучимый страхом, сбежит в Польшу…
Увы, вся эта перспективная фактура ничуть не привлекает режиссёра. Перед ним маячит иное, более ответственное задание. Никакого расследования в традиционном понимании не будет: Боровой, обладающий сверхчеловеческим чутьём чекиста, видит врага насквозь, отчего сразу расставляет все точки над «i».
Да, поддавшаяся эмоциям Паша пока ещё отказывается считать Игната предателем, но коменданту сомнения не ведомы: бригадир уже приговорён, осталось дождаться, когда из города вернётся Горбатюк, чтобы брать всю закордонную агентуру разом.
Впрочем, Боровому подвластно не всё: Игнат, которого выманивают в глухое место, гибнет под пулями пограничников, успев перед смертью рассказать про давние и не очень грехи, избегая тем самым справедливого возмездия. Однако это не смущает коменданта, который наконец-то выполняет то, ради чего затеивался весь проект: произносит прочувствованную речь о необходимости быть бдительным.
Паша, раненная Игнатом, смотрит на Борового влюблёнными глазами. Комендант, который прежде скрывал свои чувства, поступая, в первую голову, как командир и коммунист, протягивает руки к перебинтованной девушке. Самое время для крепкого поцелуя, но режиссёр, проявив стыдливость, обрезает лирическую сцену финальным титром.
«Дочь Родины» заканчивается, оставляя отчётливо неприятное послевкусие кидалова: заявленный полный метр не состоялся, обязательные к демонстрации картины (счастливый труд на полях, смычка Красной Армии и народа, спич Борового и обещания Горбатюка прийти со скорой войной) укладываются в треть часа.
По-хорошему картину надо класть на полку, но у начальства Корш-Саблина иное мнение, и 19 ноября 1937 года она выходит в прокат. Судя по тому, что следом режиссёр получает новую постановку, особых претензий «Дочь Родины» не вызывает.
