наметилось то, что можно, с определённой долей условности, назвать миттельшпилем (хронологические рамки, понятное дело, ведомы одному Господу), вследствие чего есть смысл ретроспективно посмотреть, какие решения одной из сторон конфликта оказались ключевыми для его развития.
Сторона эта, разумеется, Россия, точнее, её верховное руководство. В качестве временного интервала следует взять события после 22 февраля, т.е. после свержения Януковича. Почему выбрана именно такая отсечка?
Потому, что с самого начала кризиса, т.е. появления первых палаток на Майдане, и даже ещё раньше, российская политика, по крайней мере, в её публичном выражении, носила откровенно реактивный характер, когда задачей ставилось сохранение статус-кво, а именно внеблоковости Украины, которая – несмотря на все посулы – уже точно не станет членом Таможенного союза, но погодит ассоциироваться с ЕС.
Успех Революции достоинства вынудил Россию взбодриться, попытавшись играть на опережение, предпринимая шаги, которые работают на перспективу, а не только разгребают текущие завалы. Итак, что действительно важного успел сделать Кремль, чтобы Украина никогда не была прежней?
Первый путинский удар – прекращение финансовой помощи. Из обещанных пятнадцати миллиардов в Киеве успели уйти только три, причём конечная судьба их не известно. Если окажется верным, что именно на эти – оперативно выведенные средства – существует ополчение, пусть и частично, то, в таком случае, вся комбинация целиком, а не одно только своевременно отлучение от потока, получается блестящей.
Второй путинский удар – аннексия Крыма, которая не только лишала Украину части территории и двух миллионов населения, со всеми сопутствующими трудностями стратегического характера, но и запускала процесс сецессии, становившийся после удачного крымского прецедента, неизбежным. Унитарное устройство страны – вне зависимости от воли её политического класса – будет переформатировано, вопрос в сроках и количестве издержек.
Третий путинский удар – прекращение, впрочем, после длительных проволочек и сорванных переговоров, поставок газа. Тогда, в июне, это решение казалось и запоздалым, и малоэффективным.
Сейчас, когда генерирующие мощности Украины испытывают дефицит сырья (газовая блокада дополнилась угольной – в связи с боевыми действиями и закрытием шахт), действия Кремля воспринимаются иначе: Холодомор лучше готовить с лета.
Четвёртый путинский удар – чудо под Иловайском, под которым следует понимать весь комплекс мер, от исправно функционирующего «Военторга» до странных передвижений «не имеющих чёткой национальной принадлежности» батальонных тактических групп на территории ЛНР.
Риск был, учитывая формальное господство ВВС Украины и невозможность использовать свою авиацию, весьма велик, но он того стоил: Иловайск стал лебединой песней украинской армии, её последним усилием, её «Цитаделью».
Пятый путинский удар – организация минских переговоров, которые, при всей ничтожности подписываемых бумаг, закрепляют за донецким ополчением статус равноправного субъекта внутриукраинского – пока внутриукраинского – диалога.
Это ещё не Хасавюрт в его полном значении (часть территории ДНР и ЛНР остаётся под контролем Киева), но пролог к нему: слово – «особый статус» – вырвалось, теперь его не спрячешь.
На текущий момент количество «путинских ударов», направленных на добивание уже не бывшей Украинской ССР, но именно что Украины, кажется, исчерпано. Однако, и в этом нельзя сомневаться, продолжение воспоследует.