выпустил книгу под названием «Львов в русский период». Название, по сегодняшним польским меркам, совсем непотребное (у Львова не может быть никакого иного прошлого, кроме ляшского), но для конца Девятнадцатого века, по-видимому, не представлялось чем-то из ряда вон выходящим.
И действительно, город входит в состав Австро-Венгрии, население его говорит преимущественно по-польски, землевладельцы в округе – сплошь поляки. Если и случится какая-либо пертурбация с державой Франца-Иосифа, то единственно возможным знаменем, которое взовьётся над Ратушей, будет двуцветное бело-красное.
Словом, легче представить что угодно, кроме того, что однажды Львов перестанет быть польским, и потому можно смело углубляться в пятисотлетние дали, когда город ещё не обрёл назначенной ему высокой судьбы – быть форпостом Речи Посполитой на этих землях.
И вот поди ж ты: через каких-то пятьдесят лет всё, в общем, закончилось. К чему весь этот спич? К тому, что на чужих примерах нагляднее показывать, как зыбки все наши представления о должном и неизменном.
Если культурноцитадельный Львов располячился, стило проявить настойчивую властность, то чего уж говорить, например, о Крыме: двадцать три года – это миг.
