В качестве предисловия. Эти замечания носят не политический (Крым – наш, безо всяких околичностей), но исключительно искусствоведческий характер.
Итак, чем фильм Андрея Кондрашова, масштабный, эпичный, своевременный, может быть полезен – с точки зрения понимания природы нарратива? Тем, что он очень точно иллюстрирует всю разницу между историческим и драматургическим.
Фундамент исторического – это хронология, первая неделя великого события, вторая неделя, третья и т.д. Фундамент драматургического – это ломаная линия эмоций, где нет точной привязке к датам, но есть собственная уникальная длительность.
Иначе говоря, если бы «Крым. Путь на Родину» строился не как обстоятельный и дотошный отчёт, пусть и с реконструкционными вставками, призванными восполнить дефицит визуального ряда, но как сугубо художественное повествование, то его архитектура была совершенно иной.
Во-первых, он оказался бы значительно короче: два с половиной часа потребны лишь для подробного перечисления всех значимых обстоятельств.
Во-вторых, он строился бы по такой примерно схеме:
Мрачные предзнаменования: в Киеве Майдан.
Первые ужасы: гибель бойцов крымского «Беркута».
Мощная встряска: свержение Януковича.
Волны накрывают: первые сигналы нелояльному Крыму.
Тучи сгущаются: Киев готовится навести свой порядок.
Тучи сгущаются ещё сильнее и ещё быстрее: в Крым собирается карательная экспедиция.
Вот-вот разразится гроза: националисты подъезжают к Крыму.
Гроза неминуема: у ополчения мало людей и почти нет оружия.
Сейчас польётся кровь: защитники Крыма на последнем рубеже.
Враг уже у ворот: по цепи ополчения пробегает дрожь обречённости.
Враг внезапно разворачивается и отходит: из-за спин ополченцев показались «вежливые люди».
Появление Российской армии в Крыму – это кульминация сюжета. Дальнейшее, в плане не юридическом, но эмпатическом, оказывается вторично: референдум, при всей его практической значимости, не способен эмоционально превзойти этот эпизод со спасением Верховного Совета и народа Крыма (до конца не верилось, что Россия вмешается, но она вмешалась).
Потому последние примерно полтора часа фильма выглядят менее волнующими, представляя собой де-факто развёрнутое послесловие, подробный эпилог, разъясняющий то, что уже было пережито в тот момент, когда наши солдаты, одним своим присутствием, переломили ситуацию.
Соответственно, перебрасывая мостик к более широким обобщениям, фильм Кондрашова объясняет, отчего, при переносе исторических событий на экран в игровом кино, возникают постоянные упрёки в искажениях и неточности.
Драматургическое легко отбрасывает всё, что ему кажется вторичным, ставя перед собой задачу вызвать правильное переживание. Как только переживание вызвано (в нашем случае – «вежливые люди» появились в Крыму, и это становится символом победы), повествование прекращается – ввиду исчерпанности темы.
