К фильму Сергея Мокрицкого можно выдвигать разного рода претензии, от идеологических до эстетических, которые, при желании, довольно легко нивелировать, объявив вкусовщиной и пристрастностью.
Однако в его картине есть, по крайней мере, один момент, который чётко свидетельствует об однозначной несостоятельности Мокрицкого как режиссёра, не способного подчищать за собой мелкие косяки и следить за вводимыми в оборот деталями.
Я имею в виду тот небольшой эпизод, когда Людмиле Павличенко за её боевые заслуги командир 25-й стрелковой дивизии (в картине его называют «командующим», словно у него под началом армия или фронт, но это не слишком существенно) генерал Петров вручает винтовку СВТ-40.
СВТ – винтовка самозаряжающаяся, т.е. передёргивать каждый раз затвор, как это вынужден делать боец, вооружённый мосинской трёхлинейкой, не надо. Кроме того, у СВТ-40 – магазин на десять патронов.
Словом, винтовка Токарева удобнее, особенно для снайпера, которому больше не придётся при всякой перезарядке задирать ствол, демаскируя себя – на радость вражеским стрелкам. Её единственный недостаток – это более высокие требования по обслуживанию и уходу, но для опытного бойца, которым и является снайпер, это непреодолимой преградой стать не должно.
Короче, получив СВТ-40 из рук комдива, Павличенко должна весь оставшийся фильм воевать именно с этой винтовкой: авторы намеренно акцентировали наше внимание на том, что главная героиня перевооружилась, запустив тем самым целую сюжетную линию. Однако, уже в следующей сцене, мы видим Павличенко в руках со старой доброй «Мосинкой» - так, словно никакого награждения не было.
В чём причина этой рассогласованности с огнестрелом, понятно: эпизоды в окопах, где Павличенко юзала трёхлинейку, снимались пакетом, ждать, пока подвезут СВТ-40, которая фигурирует в сценарии, времени не было: что есть под рукой, с тем и запрыгивай в кадр. Награждение же стояло в другом блоке календарно-постановочного плана, и для него токаревская винтовка волей-неволей нашлась…
В принципе, в этом бардаке по реквизиту ничего криминального нет: кино – индустрия нервная, связанная с выездами и экспедициями, когда всё, что нужно, захватить с собой на съёмки просто нереально.
Потому, обнаружив такой не смертельный, но режущий глаз прокол, не просто можно, но непременно нужно из этой ситуации вывернуться, дав, например, реплику героини: мол, СВТ – это дико круто, но сердце у меня навсегда прикипело к винтовке Мосина образца 1891 года…
Повторюсь, это мелкий косяк, не влияющий на восприятие фильма в целом, но, если бы Мокрицкий попытался его исправить, пусть и не слишком изящно, это был бы очень важный месседж зрителю.
«Да, мы тоже совершаем ошибки, которые вы можете видеть в нашем фильме. Но мы эти ошибки замечаем и стараемся, по мере сил, их нивелировать, если не получается убрать их полностью. Мы не считаем вас, зрителей, простофилями, которые проглотят всё, что мы тут наснимали-смонтировали».
К сожалению, такого месседжа Мокрицкий своей аудитории не отправил: то ли потому, что не посчитал нужным объясняться, то ли потому, что не нашёл это важным: какая разница, с чем именно его героиня появляется на экране – не с метлой же, в конце концов.
В любом случае, это свидетельство о неполном служебном соответствии.
