– это готовая экзистенциальная драма, очень глубокая и многое объясняющая в нашем историческом развитии. Нет, речь идёт не о пресловутой рокировке сентября 2011-го, событии важном для всех его фигурантов, но, в общем, частном, я о другом.
Медведев родился в 1965-м, а значит, конец СССР застал уже юношеском возрасте: в год смерти Брежнева ему было семнадцать и знаменитая «гонка на лафетах», т.е. три подряд кончины «вождей Советского Союза», проходила на его глазах.
Медведев видел дряхлость престарелых генсеков (которым, в общем, по сегодняшним меркам было не так чтобы и много: и Андропов, и Черненко заступили на должность, соответственно, 68- и 72-летними; для сравнения – выдвигающейся на пост президента США, предполагающий два срока, Хилари Клинтон исполнится 69), их физическую немощь, прогрессирующее угасание, и это не могло его не оттолкнуть и шокировать.
Причём оттолкнуть и шокировать настолько, что он, подобно тому, как дети, наблюдающие ссоры взрослых, дают себе зарок не допускать, когда сами вырастут, такого никогда, решил, что, если вдруг ему однажды – в это невозможно поверить – но всё же, если вдруг однажды ему придётся стать лидером страны, то он ни в коем случае не окажется похож на советских вождей, он будет современным, передовым, прогрессивным, модным, он станет самым продвинутым гражданином своей страны, которым непременно будут гордиться и хвалиться: «Как наш даёт, а?!»
И однажды ему выпал такой шанс: Медведев, которому в тот момент не исполнилось и сорока трёх, возглавил Россию, чтобы, в том числе, и осуществить свой юношеский обет. И осуществил, став действительно самым современным, передовым, прогрессивным и модным лидером страны за последние несколько сотен лет, уступая в этом, пожалуй, одному только Петру Великому.
А страна это не приняла. Она хотела видеть в своём президенте Царя, который должен был прежде всего быть величавым, а также «сильным, державным», а видела постаревшего мальчишку, с увлечением играющего в новые забавные игрушки.
Аккаунты в социальных сетях, селфи, походы по закусочным – т.е. всё то, что обязано было свидетельствовать о народности Третьего президента, о его подлинном демократизме, о его неложной простоте, казались неумелым спектаклем, пародией, самозванством.
Царь не может быть клоуном, между ним и подданными должна сохраняться дистанция, власть, что бы на этот счёт ни говорили теории народного суверенитета и нанятого слуги, была и остаётся сакральной в своей сердцевине, и потому её носитель обязан соответствовать высокому избранию: Бог возложил на тебя крест за Россию отвечать, а ты в лифте с электронной приблудой балуешься…
Наверное, нечто подобное – в смысле скорого разочарования сограждан – пережил тёзка Медведева, помазанный на царство под именем Дмитрия Ивановича: тот же имел склонность к экстравагантным поступкам и не собирался соответствовать представлениям своих подданных о должном поведении самодержца, за что и поплатился.
Четыреста лет спустя всё закончилось куда миролюбивее, однако пост свой обойдённый народной любовью Дмитрий Анатольевич потерял, по всей видимости, бесповоротно, поскольку за истекшие четыре с половиной года никакого внятного массового сожаления по поводу его ухода не возникло: «А был ли у нас такой президент вообще?»
Словом, судьба Медведева – это урок для всякого, кто намерен домогаться верховной власти, а, получив её, держать как можно дольше: нельзя идти против стереотипов избирателя, Начальник должен быть Начальником, Царь – Царём, мы тебя поставили, потому ты будешь таким, каким мы тебя хотим видеть, и никак иначе.
Это, кстати, объясняет, почему преемником стал именно Медведев, а не, как о том много говорили, Сергей Иванов: у старшего на двенадцать лет Иванова шансов явиться перед народом настоящим Державцем, за которым пойдут и на второй срок и даже, возможно, на третий, было куда больше.