отношение к Революции 1917 (прежде всего в ее большевистском изводе) колебалось между откровенной враждебностью и равнодушием.
Немногочисленные поклонники, придавленные неприязненными вопросами сограждан «Если мы строим самое передовое общество на Земле, то где наши сорок сортов колбасы?», отходили в тень, воспринимаясь как нелепые реликты со своей верностью делу Ленина.
Но вот прошло время, проблема товарного дефицита и цивилизационного отставания от Запада в общем и целом разрешилась, и отношение к Русской революции начало постепенно меняться – в сторону явного потепления. Большую роль тут, несомненно, сыграло выключение 7 ноября из числа обязательного к празднованию событий – с парадом, демонстрацией трудящихся и повсеместными транспарантами.
Четверть века тишины на государственном уровне позволили впечатлениям отстояться, и, если не произойдёт ничего чрезвычайного, то следующий год, на который приходится столетие ВРР, превратится в ползучую реабилитацию этого события – вопреки ужасу белых и монархистов.
Предотвратить эту неизбежную глорификацию нет никакой возможности, поскольку, повторюсь, Революция, скрываясь в течение четверти века на периферии общественного сознания, утратила значительную часть негатива.
Во-первых, после двух десятилетий относительной сытости, лично обиженных ВРР совсем не осталось («Если бы не большевики, сейчас мы бы на своем кабриолете по средиземноморскому серпантину с бутылкой "Вдовы Клико" прямо из горла»).
Во-вторых, не обнаруженные за истекшее время аристократические корни вынуждают несколько иначе смотреть на тот социальный лифт, которым стал для дедов и прадедов ныне живущих 1917-й. Это не совсем приятно признавать, но господа действительно остались в Париже, здесь же – по преимуществу отпрыски Третьего сословия.
Соответственно, Великая Русская революция, отметив свой вековой юбилей, станет восприниматься не как общественно-политическое, но – сугубо эстетическое событие. Да, кровавая трагедия. Но – великая трагедия. Да, сотворённая безжалостными людьми, не щадившими ни себя, ни других. Но – великими людьми. Да, она полностью перевернула Россию, когда от прежней ничего не осталось. Но – это был великий переворот, тряхнувший и весь остальной мир...
На такой платформе (ВРР можно и нужно гордиться) легко объединятся многочисленные патриоты, исключая стойких правых: 1917 естественным образом впишется в ряд масштабных державных достижений, став прологом к 1945 и 1961.
Это примирение с прошлым, где Ленин и Николай Второй окажутся не антагонистами, а партнёрами по одному грандиозному историческому спектаклю, отчасти разрядит обстановку в обществе, сняв один «проклятый вопрос».
Впрочем, этот частичный релакс не коснётся главного аллергена – отношения к Сталину. Здесь, как показывает практика, четверть века оказываются слишком коротким сроком, и надо ждать еще пятьдесят лет, чтобы наконец отпустило.
