вызывал естественные волнения у части публики, которые необходимо было чем-то рассеять. В качестве рассеятеля был использован многократно проверенный приём – на сцене появился Рамзан Кадыров.
Мол, не стоит опасаться возникновения ведомого генералом Золотовым войска, потому что оно предназначено не только для укрепления путинского режима, но и для ослабления режима кадыровского.
Теперь, когда все отряды Рамзана Ахматовича вольют в Национальную гвардию, он узнает, что такое дисциплина и чинопочитания, потому что больше не будет прежней вольницы, но все его аскеры станут служить на общих основаниях, разъезжаясь по командировкам в регионы нашей необъятной Родины. И вот тогда, лишённый преданной личной гвардии, Кадыров будет тих и послушен и перестанет отсвечивать в социальных сетях.
Рассуждения эти хороши для стойкой прослойки рамзанофобов, однако вряд ли имеют под собой сколь серьёзное основание, поскольку союз между федеральной властью и главой Чечни покоится на более прочном фундаменте, чем взаимная симпатия.
Кадыров поставлен на республику для того, чтобы там был порядок. Инструмент наведения такого порядка – его личная гвардия, действующая параллельно с государственными силовыми структурами и не слишком стеснённая нормативами и инструкциями.
В случае, если федеральный центр решится нарушить прежний уговор («Вы развязываете мне руки, я обеспечиваю вам покой»), Кадыров имеет полное право вообще отойти от дел: «А вот теперь разруливайте в Чечне сами – посмотрим, что у вас получится».
Понятно, что ничего хорошего, поскольку одно дело, когда грязную и жестокую работу по усмирению региона проводят кадыровские бойцы и тогда это, при всех эксцессах, внутричеченские трения и разборки, и совсем другое, когда то же самое примутся исполнять пришлые силовики.
Из относительного спокойного уголка Северного Кавказа Чечня тут же превратится в неспокойный. Это не обязательно означает возрождения Ичкерии, но нервозность в республике, когда вокруг и без того тревожно, никому не нужна и прежде всего – федеральной власти.
Чтобы оценить мотивацию государства в чеченском и прочих застарелых конфликтах, следует представить Кремль в образе хозяйки на кухне, у которой на плите – вместо обычных четырёх конфорок – их сто сорок или двести сорок.
И на всех этих конфорках в кастрюлях булькает варево; какие-то тихо шкворчат, какие-то заметно бухают, из каких-то наружу рвётся содержимое. Рук на то, чтобы крышкой сдерживать выливающийся бульон, всегда не хватает, отчего приходится действовать в постоянной цейтноте, не успев как следует придавить на одной кастрюле, бросаться затыкать другую…
Потому в особой цене находятся те кастрюли, которые способны удерживать себя сами: да, стенки уже раскалились, да, через подпрыгивающую крышку время от времени окатывает паром, но окончательного срыва и разлива нет, а значит, можно переключить внимание на другие конфорки.
И пока чеченская «кастрюля» нашу Хозяйку по-настоящему не отвлекает, рассчитывать, что кто-то отважится всерьёз утеснить Кадырова, совершенно не стоит. Рамзан Ахматович стоит крепко.
