с настороженностью относился к разного рода конспирологическим версиям, посвящённым вмешательству англичан в Великую Русскую революцию – от прямого участия в убийстве Распутина до манёвров со свержением монархии.
Это звучит, безусловно, эффектно, но столь масштабные и фатальные события не подвластны ни одному даже самому хитроумному внешнему воздействию, пусть и оказывают это воздействие всемогущие британские секретные службы.
Мой скептицизм так бы и продолжался, пока, в одной из книг, написанной, кстати, британцем, не прочитал о том, какой энтузиазм в Европе и мире вызвало известие об успешном Февральском мятеже в России.
Казалось бы, смута в стране-союзнике, которая оттягивает на себя значительные силы всех четырёх центральных держав, должна вызывать тревогу и ужас: пока новые власти укрепятся, пока возьмут все рычаги, кайзер до самой Москвы успеет дойти, если не дальше.
Но в этом, на первый взгляд, парадоксальном порыве была своя чёткая логика. Пропаганда стран Антанты усиленно изображала идущую войну как грандиозную борьбу мировой демократии против авторитаризма и отсталости.
Ведущие страны планеты объединились, чтобы сокрушить последнее препятствие для человеческого прогресса – проклятый деспотический монархизм, который столь же отвратителен, как нацизм два десятилетия спустя.
Единственная деталь, которая портила столь впечатляющую картину, присутствие в составе борцов с деспотизмом куда более деспотичной (с точки зрения европейского массового сознания) царской России. (Япония, некогда Россию сокрушившая, имевшая писаную конституцию, дружившая с Британией, а главное, бесконечно далёка, числилась в прогрессивных).
Поэтому перевод одного из столпов Антанты в класс демократий объективно отвечал интересам союзной пропаганды, а значит, рестайлинг российского правящего режима вполне мог быть признан желательным.
Ход рассуждений в этом случае мог быть следующий. В России зреет недовольство царём, усиливаются революционные настроения. Как на это реагировать союзникам: дистанцироваться, позволив действующей власти досидеть до победы в войне?
Или немного помочь российским оппозиционерам? Риск, безусловно, есть. Но есть и профит: Россия, а с ней и остальная Антанта, подправит свой имидж, обнулив неблаговидное прошлое. «Теперь мы все – одна большая демократическая семья!»
Если так, то отчего бы не попытаться? «Ваши люди готовы? Отправляйте их в Петроград».
