Волна негативных отзывов на состоявшуюся премьеру фильма по двухтомной эпопее Алексея Иванова задавала правильное настроение: не ждать от увиденного ничего хорошего, тем более что, как сообщали прочитавшие оригинал, киноверсия – это только малая часть будущего сериала, в которой отрезано всё, что только возможно, а значит, мало что понятно и вразумительно.
Однако экранная реальность опровергла всё брюзжание зоилов: «Тобол» получился отличным в своём классе фильмом, чётко соответствующим поставленным продюсерами задачам – чтобы было красиво, динамично, патриотично, чтобы было не стыдно потом глядеть в глаза многочисленным спонсорам, меценатам и влиятельным покровителям.
В чём причина этого успеха? В том, что авторам удалось с самого начала поймать верную интонацию, показав Тобольск как подлинную столицу Сибири – град богатый, многолюдный, стоящий на перекрёстке торговых путей, истинный зауральский Константинополь – величественный, властный, могучий, равновеликий и нарождающемуся Петербургу, и далёкому Пекину.
После этого, когда зрителя убедили, что обманывать его, выдавая три серых сарая и потонувший в лужах майданчик за губернскую метрополию, не станут, но предъявят широкую панораму тогдашней жизни, не скупясь и не экономя, смотреть стало вполне комфортно и даже мелкие огрехи, неизбежные в таком трудном деле, уже не огорчали.
Более того, приязнь к «Тоболу» достигла такой степени, что не вычищенная из сценария мерзость, идущая прямиком от автора романа, когда русские люди показаны не слишком симпатичными на фоне прекрасных, несчастных, страдающих иноземцев, которых так и хочется спасти из этой проклятущей Сибири, – мерзость эта, надсадная и утомительная, уже не воспринимается как фатальная оплошность: неудачный эпизод рано или поздно завершится и всё опять станет хорошо.
И действительно фабула катится дальше, о трагическом разладе с местными условиями представителей цивилизованных европейских народов более не вспоминается, а перед глазами встаёт корневая степная Азия с её кочевыми ордами, стремительными набегами и безжалостным грабительством.
И это рождает поразительный эффект: время словно бы растворяется и противостоящие тобольскому экспедиционному отряду джунгары XVIII века оказываются ещё одной головой вечного дракона, терзающего нашу землю, меняющего имена – авары, печенеги, куманы, мугалы, казанцы, крымчаки, но сохраняющего свою зловещую суть – грозить Руси пленом и смертью до той самой поры, пока государство не уничтожит Великую степь, заселив её и окультурив.
Никаких иллюзий у создателей картины относительно евразийского синтеза и реинкарнации Золотой Орды в теле России нет: Азия – это враг, коварный, жестокий, двуличный, изворотливый, безжалостный, понимающий только силу; батарея шестифунтовых пушек – лучший способ заручиться добрыми чувства кочевника.
Потому главная добродетель, которая может быть у русского человека, – это верность гражданскому и воинскому долгу; единственная награда – сопричастность одерживаемым Россией победам; самый чёрный позор – вред, нанесённый государственным интересам.
Эта идеология построила великую державу, сохранила её и будет беречь впредь. И очень здорово, что отечественное кино, в меру своих сил, поддерживает в русском зрителе эти простые установки, не разоружая, как то получилось у Авдотьи Смирновой в «Истории одного назначения», но мобилизуя и дисциплинируя: истинное счастье – умереть за Отечество.
Виват павшим героям.
P.S. Впрочем, будет несправедливо представлять «Тобол» как сплошную благостность. Фильм ставит и неудобные, жёсткие вопросы, в частности, о серьёзных упущениях в деятельности Преображенского приказа, когда контрразведывательная работа, а равно работа по защите конституционного строя была в Тобольской губернии провалена едва ли не полностью, а вражеские агенты чувствовали себя совершенно безнаказанными; срочная реформа органов безопасности путём создания
