давно замечено: рутинные обязанности она несёт не слишком исправно, но вот с большим важными проектами, которые носят имиджевый характер, справляться умеет. Однократное напряжение сил и мобилизация всех ресурсов вполне удаются российской власти.
Так было и с Сочинской олимпиадой, и с форумом АТЭС во Владивостоке, и с Чемпионатом Мира по футболу в 2018. Нынешний кризис с COVID-19 не стал исключением. Что сегодня важно для власти? Показать, что Россия, в сравнении с другими государствами, несмотря на свой огромный размер, это – тихая гавань.
Как это сделать? Снизить количество умерших до двухзначных чисел, чтобы на фоне погибших в Европе, Америке и Азии тысяч наши десятки смотрелись эффектно и выигрышно. Только образцовое государство способно на такое, следовательно, Россия, которую по привычке считают убогой и отсталой, и есть такое образцовое государство, руководимое высококвалифицированной командой управленцев.
В принципе, возражать против этой амбициозной цели невозможно: в условиях информационного давления на авторитарный режим Кремля любые контрмеры хороши. Когда в демократиях повальный мор, путинская диктатура – прочнее скалы.
Советский Союз тоже использовал успехи здравоохранения в контрпропагандистских целях; Куба продолжает это делать до сих пор, окормляя своими эскулапами не только Карибский бассейн, но и заокеанскую Италию.
Единственная заковыка – цена вопроса. До сих пор Кремль справлялся со своими гранд-проектами самостоятельно: хватало государственной казны и прочих ресурсов. Однако на сей раз ситуация оказалась более сложной, ибо, в отличие от всех предыдущих случаев, в решение этой задачи втянулось фактически всё население России.
Прежде, если и страдали интересы частных граждан, котором приходилось поступаться удобством или имуществом, круг лиц был относительно невелик: сотни, максимум тысячи пострадавших, на которых всегда можно было махнуть рукой, сославшись на то, что государственная нужда важнее.
Теперь, когда талантливо изобретённая в Москве самоизоляция, которая по сути – карантин, а по форме – не имеющие юридических последствий рекомендации, распространяется по России быстрее, чем сам COVID-19, от которого она, собственно, и призвана сберечь, это тягло будет нести уже каждый россиянин.
Иначе говоря, за амбиции власти предстать на мировой арене в выгодном свете расплачиваться приходится нам всем – в лучшем случае только вынужденным домоседством. Это уже не Сирия, которую общество простило своему лидеру, остро желавшему войти в высшую лигу международной политики, и даже не Афганистан, несмотря на сотни тысяч прошедших через него военнослужащих.
Следовательно, меняется не только масштаб нашей вовлечённости в имиджевые игры власти, но и само политическое участие. Россияне волей-неволей оказались тотально мобилизованными – метафора войны с вирусом внезапно получила конкретное воплощение – что влечёт за собой, по крайней мере, должно, изменение обязательств самой власти.
Грубо говоря, что она может нам предложить в ответ за то, что мы дисциплинированно сидим дома. Разговоры про избавление от чудовищной угрозы очередной чумы XXI века, даже со ссылкой на впечатляющие данные из Италии, и прежде имели немного эффекта (угроза должна ощущаться непосредственно), а после объявления весеннего призыва вообще смотрятся неискусной разводкой.
И как же на него отвечает власть? Вместо обещаний скорых послаблений, ослабления гаек и отпускания вожжей, нам грозят стремительным введением системы тотального контроля, которая коснётся самых элементарных потребностей – вплоть до запрета на выход на улицу без соответствующего разрешения.
Это довольно любопытная технология взаимодействия с обществом, которая, впрочем, отчасти оправданна предыдущей пассивностью этого самого общества, покорно встречавшего все рискованные инициативы и новации, не исключая и последнего по времени, но отнюдь не по дерзости обнуления.
Кремль, очевидно, полагает, что и на этот раз отпора не будет: граждане рассредоточены, побухтят-побухтят, а там и карантин отменят, всё забудется, когда навалятся новые заботы. Однако будет интересно отследить, как россияне отреагируют на этот травматический опыт, который, конечно же, не получится наскоро избыть.
Ближайший рубеж замера – всенародное голосование за поправки к Конституции. Если оно состоится, разумеется.