Во второй половине 80-годов прошлого века в отечественной печати этот фильм был настоящим жупелом: многочисленные статьи, рассказывающие о культивируемой в США ненависти к СССР, рисовали «Красный рассвет» чем-то совершенно запредельным в своей агрессивности и гнусности.
Наверное, тогдашние журналисты были правы, тем более что и сам фильм давал для такой оценки вполне убедительный повод: вторгшиеся в пределы Америки советские войска изображались кровожадной саранчой, отвратительными садистами и бездушными душегубами, по сравнения с которыми Вермахт и даже СС – образец корректности и соблюдения Женевских конвенций.
Однако, пересматривая сейчас «Красный рассвет» и отдавая должное неприязни создателей к красным гуннам, трудно отделаться от впечатления, что перед нами очень герметичный для всякого находящегося вне актуального американского контекста фильм, который назначен быть весомым аргументов в длительном внутреннем идеологическом споре, а Soviet invasion – это лишь повод к разговору.
И действительно, если ненадолго элиминировать ключевое событие картины – торжество антикоммунизма на широком экране, – то перед нами предстанет очень жёсткий и недвусмысленный антиэтатистский памфлет, попадающий в свою аудиторию.
Итак, Советский Союз и его сателлиты, Куба с Никарагуа, осуществляя давний план Адольфа Гитлера, нападают на Соединённые Штаты. Что становится ответом на эту самую страшную угрозу в истории США? «Вставай, страна огромная»?
Ничуть ни бывало. Агрессия русских и латиносов буквально обрушивает всю систему государственной власти этой некогда сверхдержавы. Ни федеральные министерства и агентства, ни правительства штатов, ни местные администрации ничего не предпринимают для того, чтобы спасти глубинную Америку от врага.
Нет ни Вооружённых сил, ни Национальной гвардии, ни полиции графств, ни шерифов, как отсутствуют и представители разветвлённого разведывательного сообщества. Городок в Колорадо быстро сдали русским и тут же про него забыли – словно его никогда на карте страны и не было.
Единственный представитель власти, местный мэр, который должен вроде как поднимать горожан на борьбу с оккупантами, оказывается первым коллаборационистом, пытающимся договориться с русскими, чтобы те меньше злодействовали.
Да, где-то на Миссисипи идут бои, да, Калифорния продолжает держаться, но здесь, в Колорадо, Советы победили окончательно и бесповоротно: американское государство просто испарилось – не в три дня, в три часа.
И кто же бросает вызов врагу – ушедшие в подполье армейские ветераны многочисленных зарубежных кампаний, начиная от Крестового похода в Европу, агенты ФБР, перешедшие на нелегальное положение, полицейские, закопавшие значок и переодевшиеся в гражданку?
Нет, это сделали школьники выпускных классов, тинейджеры, которым ещё нельзя голосовать и покупать спиртное, но уже можно умирать за Родину, смывая нанесённый ей позор. Возникает небольшой отряд, который называют «Росомахами» – как футбольную команду. «Росомахи» принимаются громить русских и кубинцев, их популярность растёт, а вот численность нет.
Горожане предпочитают бороться за свободу на расстоянии – несмотря на продолжающиеся репрессии, переходящие в откровенный террор. «Росомахи» в буквальном смысле одни. Единственное пополнение – сбитый лётчик-истребитель – вливается в их состав случайно. Помощи ждать неоткуда: по слухам, подмогу обещали только весной, когда снег сойдёт на перевалах.
Понятно, что в такой ситуации держаться «Росомахи» могут лишь за счёт авторского произвола: в реальности, при полной апатии населения и налаженной работе контрразведки, с ними бы справились ещё в прологе.
Но даже авторское подыгрывание не всесильно: отряд несёт потери, кольцо сжимается, зондеркоманды идут по пятам. Командир принимает решение распустить «Росомах». Двое, кому суждено выжить, отрпавляются на запад в Калифорнию, двое, прикрывая отход товарищей, устраивают дерзкую диверсию, которая становится их прощальным аккордом.
И вместо традиционного и ожидаемого финала – подъём национального флага в освобождённом городке и торжественный митинг – перед нами довольно мрачная, совсем не типичная для патриотического кино концовка: враг не побеждён, герои, напротив, погибли.
Не добавляет оптимизма и эпилог, в котором показывается стела в память о павших «Росомахах». Судя по её появлению, русских всё-таки вышвырнули, но текст, в котором говорится об отдавших свои жизни детях, звучит приговором – не для агрессора, но для всей взрослой Америки.
Таким образом, «Красный рассвет» – это не антисоветский фильм (с таким же успехом на роль злодеев могли претендовать ксеноморфы, просто для 1984 удобнее было облачить антагонистов в униформу Восточного блока), но антивашингтонский, направленный против Системы и истеблишмента.
Когда разложилась сама государственная ткань, когда распался сам правительственный механизм, спасти Америку могут только её граждане, рядовые, простые, скромные, соседские парни и девушки, не обладающие особыми талантами, не блестящие, но верные своей стране.
Так было в годы Войны за Независимость, когда, до появления регулярной армии, на борьбу поднялись простые колонисты, составившие первое ополчение против тогдашних красных. Так будет и сейчас – если американская власть не продолжит своё самоубийственное наступление на гражданские свободы.
Потому совершенно неудивительно, что взорвавший федеральное здание в Оклахома-сити Тимоти Маквей вдохновлялся именно «Красным рассветом»: главный враг американского народа не в Москве или Гаване, он – в округе Колумбия.
В России иные культурные традиции, здесь к государству относятся с меньшим подозрением и большим почтением, но, если пытаться проводить параллели – в смысле антиэтатистского пафоса, – то на память сразу приходит «Ворошиловский стрелок», где мы тоже видим самоустранение государства и вынужденного заполнять вызванный этим вакуум человека.
«Росомахи» никогда не думали партизанить, Иван Афонин никогда не думал мстить. Но иногда обстоятельства драматически меняются.
